20.08.2012
Скандал вокруг Димы и вдовы Юрия Айзеншписа продолжает набирать обороты. Напомним, что на прошлой неделе Елена Ковригина заявила, что права на певца, на его творческую деятельность отошли к единственному наследнику продюсера – 15-летнему сыну Мише.
Но мальчик несовершеннолетний, поэтому распоряжаться правами наследника будет его мама. Намерения женщины более чем серьезны. Она планирует приложить все усилия для того, чтобы Дима прекратил сотрудничество с его нынешним продюсером Яной Рудковской.
Вдова Айзеншписа приложит все усилия, чтобы Дима прекратил сотрудничество с Яной Рудковской
В распоряжении «ТД» оказались документы, свидетельствующие о том, что марка «Дима Билан» зарегистрирована не на фирму Юрия Айзеншписа.
Сам Дима в этой ситуации занял вполне понятную позицию. Как он уже заявлял нам, работать с Еленой Ковригиной и другими людьми он не будет ни при каких обстоятельствах.
- Честно говоря, мне не хотелось бы вновь ворошить прошлое и вспоминать какие-то неприятные моменты, но после смерти Юрия Шмильевича мои песни сняли со всех радиостанций, телеканалов, а теперь эти люди заявляют о каких-то правах, – говорит Дима Билан. – В этой ситуации мне очень жаль Мишу, потому что мальчик остался сиротой, и это главное. А все эти разборки… Мне жалко, что он начинает свою взрослую жизнь с такого скандала. Он хороший парень, я с ним много общался при жизни Юрия Шмильевича. Я видел его не каждый день, мы не были друзьями, но я к нему очень хорошо относился, а как я мог по-другому относиться к сыну уважаемого мной человека.
Сейчас Елена Ковригина утверждает, что и ей, и ее сыну угрожают и она боится за жизнь Миши. Но Билан не видит в сложившейся ситуации никакой опасности.
- У меня тоже очень много поводов испытывать страх, – считает певец. – Когда я выхожу на сцену или я иду по многолюдному коридору в зал, то мне тоже бывает страшно. Мне есть чего бояться, у меня есть страх за свою семью.
Я боялся, когда уходил после смерти Юрия Шмильевича. Ведь у меня не было НИЧЕГО. Не было ни денег, ни уверенности в будущем, ничего. Была одна машина, которую в конечном итоге отобрали. Я уходил в никуда, и я очень сильно рисковал. Меня сняли со всех эфиров, очень много дверей было закрыто передо мной. И все это время мы доказывали, что чего-то стоим. А могло бы все случиться по-другому. И сейчас, может быть, кто-то бы и радовался, если бы у нас ничего не получилось. Но теперь, когда я через многое прошел, никому не удастся меня запугать.
