28.12.2011
Эта история случилась лет десять назад. Пелагея тогда еще жила в далеком Новосибирске. Весть о талантливом ребенке дошла до иностранцев: певицу пригласили выступить в американском посольстве перед американской же публикой. То, что случилось на концерте, Пелагея помнит до сих пор: в какой-??о момент почти все зрители в зале начали рыдать.
Только после выступления выяснилось, что плакали они не от умиления (что было
бы вполне понятно и объяснимо), а… от ужаса. «Что же это за странный народ, у
которого так поют дети?» – озвучила “Атмосфере” общее мнение сотрудница посольства.
Боязливые
они все-таки, эти американцы. Вот Борис Ельцин, помнится, тоже смахнул слезу,
когда впервые услышал Пелагею (этот кадр семь лет назад обошел все телеканалы).
Но нет, нисколько не испугали его три с лишним октавы мощного голоса. Просто он
был горд тем, какие таланты рождает земля русская. Вот и не смог сдержаться.
Обычная девочка из глубинки впервые вышла на
большую сцену в четыре года – в Санкт-Петербурге. Причем уже в то время она была
самодостаточной певицей, с собственным репертуаром и собственным же прочтением
каждой песни. Однако триумфа, увы, не случилось – юная дебютантка в какой-то
момент растерялась.
Пелагея: «Мне до
сих пор стыдно за тот концерт: я запуталась, забыла слова одной из песен, начала
петь заново и опять сбилась. Тогда я и решила, что больше никогда не буду
выступать, – такого позора я не могла
пережить».
Слыханное дело?! Четырехлетняя
девочка решила оставить сцену только потому, что перепутала-то всего пару строф!
И ведь поначалу слово свое держала: целых два года она принципиально не
вспоминала о вокальных опытах.
Пелагея: «Но потом сама почувствовала, что не могу не петь. И все
остановить меня было уже невозможно. С тех пор я стала выступать много и
часто».
В восемь лет она поступила в спецшколу
при Новосибирской консерватории – причем в это престижное заведение ее приняли
без экзаменов. Еще через год стала участницей программы ООН «Новые имена
планеты», в одиннадцать дала сольный концерт для президентского саммита, а в
четырнадцать – экстерном закончила школу и поступила в ГИТИС. Так что к тому
возрасту, когда другие дети еще только раздумывают, кем они больше хотят быть, у
Пелагеи в поклонниках числились Патриарх Алексий II (он лично благословил певицу
заниматься пением), Борис Ельцин, Жак Ширак, Гельмут Коль, Лучано Паваротти,
Мстислав Ростропович, Галина Вишневская. И этот список – далеко не полный.
Элен в кокошнике
Пелагея – ее настоящее
имя, а вовсе не псевдоним. Правда, официально она зовется Пелагеей только с
момента получения паспорта – всего-то пять лет. До этого во всех метриках ее
величали Полиной.
Пелагея: «Когда меня
регистрировали в загсе, местная тетенька заявила, что имени Пелагея не
существует. Убедить ее в обратном было невозможно. Поэтому родителям пришлось
выбрать ближайшее имя из списка. Так я стала Полиной, хотя меня все близкие
продолжали звать Пелагеей. Справедливость восторжествовала, когда я получила
паспорт».
Она не любит об этом рассказывать,
но к архаическому имени Пелагея ей пришлось привыкать очень долго – как раз к
совершеннолетию она и смирилась. А все детство от его звучания приходила в ужас.
Ей хотелось зваться как-нибудь более изысканно – например, Кристина. Или Элен.
Представляю себе милую картинку: выходит на сцену Элен в кокошнике и с длинной
косой и начинает петь русский фольклор.
Теперь-то ты поняла, как подходит к тебе твое имя?
Пелагея: «Я же стала
взрослее».
– А как получилось, что ты стала
петь именно народные песни?
Пелагея:
«Манера русского пения, она, скажем так, менее вредна для голоса. Что оптимально
для четырехлетнего ребенка. Так что выбрала я этот репертуар по необходимости, а
потом втянулась. Ну и к тому же дома всегда пелись именно русские народные песни
и бабушки-дедушки, и мама иногда заводили за столом «Валенки» или «Любо,
братцы, любо». Только позже у меня появились совсем уж аутентичные
вещи».
– Где ты берешь песни – сама ездишь
по деревням?
Пелагея: «В Москве существует
специальный Фонд русской культуры, который отправляет экспедиции в русскую
глубинку. Потом весь материал, собранный по деревням и селам, записывается на
кассеты и диски, это все можно слушать, включать в свой репертуар. Но в
последнее время исполнять просто русские народные песни стало скучно – мне
интересен фольклор как таковой. Поэтому сегодня мы смело совмещаем русские,
болгарские, африканские и северные песни. Это очень интересно: брать совершенно
непохожие на первый взгляд вещи и делать из них единое
произведение».
Именно новый репертуар сыграл с
Пелагеей злую шутку: ее песни почти перестали звучать на радио. Высокие
музыкальные начальники считают, что такая музыка чересчур депрессивна. Вот
«Валенки» – это всем понятно и приятно!
Пелагея: «Меня раздражает, когда люди считают, что русская народная музыка
это только «калинки-малинки». Жуткие тетки в кокошниках, мужики с балалайками в
руках, медведи на поводке – и всю эту псевдорусскость пытаются выдать за
фольклор! Хорошо, что рядом со мной всегда была мама, – она незаметно меня
поправляла и направляла. А так – еще неизвестно, что и где бы я пела. Или такой
вот китч, или, наоборот, что-нибудь в стиле «Тату».
– «Тату» тебе чем не
угодили?
Пелагея: «Я нормально отношусь к
этому проекту. К тому же мы с Юлей Волковой учились в одной школе, в
параллельных классах. Но то, что они делали, – очень сиюминутно. А настоящий
фольклор – надолго!»
Мушкетер с микрофоном
Наша встреча с
Пелагеей была назначена в одном из столичных ночных клубов. Я об этом месте
слышала в первый раз, и пока отыскала его на карте, чуть не впала в уныние. А
вот Пелагея, как оказалось, здесь бывала не единожды. Не иначе давала концерты
перед модной публикой?
Пелагея: «Нет,
я здесь как-то выплясывала всю ночь. Вот на этой самой колонке танцевала до
упаду».
Разговариваешь с ней и ловишь себя на
мысли: все это похоже на театр абсурда. Девятнадцатилетняя девушка, которой
впору о мальчиках мечтать, запросто рассуждает о проблемах мировой политики. И
тут же, чуть смущаясь, признается, что еще не успела выучить таблицу умножения.
Рассказ о ночных танцах в клубе перемежается воспоминаниями о встречах с
Ельциным и Путиным. Неудивительно, что наш почтительный разговор на «вы»
периодически переходит на панибратское «ты». Вроде девчонка совсем, а вроде
солидная персона. Вот вы мне сами скажите: как к ней
обращаться?
Пелагея: «Если честно, то
многие события моей жизни я просто не помню. У меня иногда спрашивают: «Скажите,
а что вы чувствовали, когда выступали на саммите перед президентами?», а я и
ответить-то ничего не могу. Как будто это происходило не со мной – все подернуто
туманом. Хотя это и понятно: жизнь у меня достаточно
насыщенная!»
– Все-таки давай будем
пытаться восстановить кое-какие факты. Вот, к примеру, помнишь ли ты тот момент,
когда поняла: ты – не такая, как
все?
Пелагея: «Не помню, потому что такого
момента не было. На мой взгляд, исключительные дети – это те, которые запросто
решают сложные математические уравнения. Или в шахматы виртуозно играют. А во
мне ничего такого особенного нет и никогда не было – ну поет девочка, что тут
такого?»
– Но не каждую же поющую девочку
приглашают выступать на концертах такого
уровня…
Пелагея: «Просто мне повезло. Я
расцениваю это только так. К тому же у меня потрясающая мама: если бы не она, я
бы никогда не стала петь. Она ведь сама когда-то была джазовой певицей, поэтому
понимала, что к чему. Хотя именно мама долгое время сопротивлялась моему желанию
выступать на сцене. Знакомые ей говорили: «Что ты делаешь? Не лишай девочку
профессии». А она хотела меня видеть в ином
качестве».
Кстати, и сама Пелагея какое-то
время (видимо, те самые два года без пения – с четырех до шести лет) мечтала о
совсем другой профессии – она представляла себя строгим врачом в белом халате.
Или, на крайний случай, мушкетером. А еще – просто красивой девушкой.
Сегодня на нее заглядываются молодые люди, но
мушкетером и врачом она уже точно не будет. Это я вам авторитетно заявляю.
Соло для президентов
Ее узнали во всем
мире после выступления на президентском саммите в Москве в 1996 году – тогда
культурная программа для президентов России, Франции и Германии состояла
исключительно из сольного концерта Пелагеи. Именно тогда прослезился Борис
Ельцин, а Жак Ширак во всеуслышание объявил ее русской Эдит Пиаф.
– Скажи, как поступило столь лестное
предложение?
Пелагея: «Рассказываю со слов
мамы. Однажды у нас дома раздался звонок: «Здравствуйте, вас беспокоят из
Администрации Президента, мы хотим пригласить вашу дочь выступить на саммите».
Мама решила, что это чья-то глупая шутка, и со словами: «Хватит прикалываться»
положила трубку. Через минуту-другую позвонили вновь: «Здравствуйте, вас
действительно беспокоят из Администрации Президента, и мы действительно хотим
пригласить вашу дочь…» Мама опять не поверила и опять положила трубку. В
третий раз звонивший уже не стал так долго представляться: «Только не надо
бросать трубку, это правда из Администрации Президента». Тогда и выяснилось, что
никто не шутит. Честно признаюсь, это было очень странное для нас предложение».
– Этот концерт сильно отличался от твоих
обычных выступлений – пришлось ли заранее утверждать программу,
костюмы?
Пелагея: «Нет, ничего такого не
было. И программу мы ни с кем не утверждали, и про костюмы никто ничего не
спрашивал. Они же знали: девочка поет русские народные песни – какие тут могут
быть неожиданности. Перед концертом мама сама съездила в загородную резиденцию
российского президента, где должно было проходить выступление. Но исключительно
по собственной инициативе: она хотела посмотреть сцену, понять, какая акустика в
зале. К нарядам мы с мамой тоже подошли очень ответственно. Я ведь тогда
выступала еще без группы, совершенно одна. Поэтому мы хотели сделать шоу хотя бы
с помощью переодеваний. Мама стояла за кулисами с очередным платьем наготове, а
я периодически подскакивала к ней и за пару минут облачалась в новый костюм. Ну
прямо как Александр Песков!»
– Кроме
президентов кто еще сидел в зале?
Пелагея:
«Охрана, пара переводчиков – и все».
– Как
вели себя высокие гости?
Пелагея: «Да как
обычные зрители: сидели, слушали, хлопали. Пришлось им продержаться те сорок
минут, что я пела».
– Нескромный вопрос:
гонорар за тот концерт тебе полагался или это большая честь – выступать для
первых лиц трех стран?
Пелагея: «Конечно,
большая честь. И о гонорарах разговора даже не шло. Хотя без подарков я не
осталась: в конце выступления мне подарили плеер – по тем временам очень
хороший; огромные беспроводные наушники и именные часы с гравировкой «От
президента Российской Федерации». Часы теперь – наша фамильная реликвия. Мама их
долгое время носила, пока ремешок не порвался».
– Потом ты еще встречалась с Борисом
Ельциным?
Пелагея: «Да, позже меня не раз
приглашали на выступления «в верхах». Но разумеется, ни о какой дружбе между
нами (о чем успели написать некоторые газеты) не было и речи. Конечно, при
встрече Борис Николаевич пожимал мне руку, но семьями мы друг к другу в гости не
ходим».
– Тем не менее тебя частенько
называют «президентской певицей». Это – правильное
определение?
Пелагея: «Не думаю. Я
нерегулярно выступаю на правительственных концертах: они ведь тоже не могут
приглашать одних и тех же артистов».
– Но
когда на смену Ельцину пришел Путин, тебя вроде как «передали по
наследству».
Пелагея: «Да, получается, что
так. Два или три года назад в Сочи проходил саммит глав СНГ, меня туда тоже
пригласили. Хотя это уже был не сольный концерт. В нем принимали участие Лайма
Вайкуле, София Ротару, Александр Малинин, «Песняры», Витас. А режиссировала
процесс Алла Пугачева. На этот раз все готовилось очень серьезно: мы приехали в
Сочи за пару дней до концерта, постоянно репетировали. Но на самом концерте не
обошлось без экспромта. Финальную песню исполняла, естественно, сама Алла
Борисовна. А мы, все участники концерта, сидели около сцены за столиками. И вот
выходит Пугачева, начинает петь, а во время припева вдруг обращается ко мне:
«Иди сюда» – почему-то она решила, что вокализ мы должны спеть с ней вместе. Это
было так неожиданно, что я… отказалась. Представляешь картинку: сидят
одиннадцать президентов, куча артистов, Пугачева тянет мне руку со сцены, а я
лишь мотаю головой: «Нет, не пойду». Она опять: «Иди сюда». Кто-то начал
выталкивать меня на сцену, но я была в таком шоке, что ничего не соображала и
какое-то время еще сопротивлялась. Правда, в итоге мы с ней все-таки спели
вместе… Маму тогда в зал не пустили, она весь концерт простояла у закрытых
дверей. И потом очень смешно рассказывала о нашем дуэте: «Слышу, кто-то поет с
Аллой Борисовной. Думаю: вот как голос похож на Полю, надо же, какую
бэк-вокалистку Пугачева к себе взяла». Маме даже в голову не пришло, что это я и
пою!»
– А что
пели-то?
Пелагея: «Какую-то новую песню
Пугачевой, я ее до концерта даже не слышала. Там есть такие строчки (пытается
воспроизвести. – Авт.) – «где-то за горами», или нет, «ля-ля-ля, что-то
за рекой». Нет, не вспомню».
– Одного не
пойму: почему ты так испугалась?
Пелагея:
«Потому что Пугачева действует на обычного человека как удав на кролика. У нее
такие удивительные глаза, что в них невозможно не смотреть. Поэтому когда она на
репетициях что-то говорила, я абсолютно терялась. А уж когда она решила вытащить
меня на сцену… Есть такие люди, общаясь с которыми ты понимаешь: не человек, а
глыба – настолько у них сильная энергетика».
– Внимание первых лиц государства как-то
помогло твоей карьере?
Пелагея: «Карьере
нет. А вот журналисты часто пытают на эту тему. Конечно, круто, что я знакома с
президентом. Но я не просыпаюсь с мыслью: «Боже мой, совсем недавно я пела перед
Владимиром Владимировичем Путиным». И если честно, перед концертом, например, в
шахтерском городке я волнуюсь ничуть не меньше, чем на президентских саммитах.
Когда я пою, не думаю о тех, кто сидит в зале».
– Но хоть какими-то регалиями тебя
одарили?
Пелагея: «Нет, конечно, какие
регалии? Ну разве что года три назад предлагали присвоить звание заслуженной
артистки – мне как человеку, поющему на сцене больше десяти лет, уже полагается
столь высокий титул. Для этого мы с мамой должны были собрать документы и отдать
их на рассмотрение в администрацию президента. Но я
отказалась».
Почему?
Пелагея: «Да какая же из меня
заслуженная артистка? Глупости это все».
Призрак оперы
Вот так, влегкую, она
отказывается от множества заманчивых предложений. И это – несмотря на свой юный
возраст, когда, казалось бы, хочется попробовать все-все-все. Или именно
благодаря отсутствию опыта – может, нет в ней еще понимания того, что такое
хорошо, а что такое плохо? Вот, к примеру, как поступила бы любая поющая
девушка, если бы ей вдруг предложила свое покровительство оперная прима Галина
Вишневская? Да бросила бы все дела и занималась днями и ночами. А Пелагея
скромно отказалась – не для нее, мол, это
занятие.
Пелагея: «С Галиной Вишневской
мы познакомились на музыкальном фестивале в Эвиане, который проводит Мстислав
Ростропович. Они сами вышли на меня, пригласили выступить. После концерта Галина
Павловна сказала, что ей надо серьезно поговорить со мной. И предложила мне
попробовать свои силы в опере – под ее руководством. Я отказалась: все-таки
опера – это такой жанр, который подразумевает отказ от любой другой работы. А я
к этому не готова. Я не чувствую оперу так, как чувствую народную музыку. Но
знакомство с Вишневской на меня наложило огромный отпечаток. Это как общение с
Пугачевой: разговариваешь и понимаешь, что перед тобой – глыба. Ты даже можешь
не знать, чем занимается человек, но исходящую от него мощь не почувствовать
невозможно. После фестиваля в Эвиане мы еще раз встречались с Галиной Павловной
у нее в московской квартире. Она тогда дала мне небольшой мастер-класс. Это было
что-то потрясающее! Когда она пела, я просто впала в ступор. Наверное,
Вишневская немного расстроилась, что я отказалась принять ее предложение. Зато
она дала мне несколько ценных советов по дыханию, постановке голоса. Если
учесть, что у меня никогда не было учителей и до всего я доходила методом проб и
ошибок, ее указания пришлись очень кстати».
А почему ты нигде никогда не
училась?
Пелагея: «Так получалось, что те
люди, мнению которых я доверяла, отказывались работать со мной – говорили, что
не хотят портить то, что у меня уже есть. А те, кто готов был со мной
заниматься, не устраивали меня. Поэтому приходилось учиться самостоятельно:
сорвала на концерте голос – ага, вот здесь и здесь я делала что-то неправильно.
Осипла после бурной вечеринки – еще одна зарубка на память. Так получилось, что
мой голос всегда жил немного отдельно от меня, какой-то самостоятельной жизнью.
А я всего лишь открывала рот и издавала разные
звуки».
– Ты в этом году закончила ГИТИС:
неужели в столь уважаемом заведении ты даром потеряла
время?
Пелагея: «Уточняю: я училась на
отделении артистов эстрады. И вокалом со мной никто не занимался. А вот
сценическое мастерство, которое преподавали в ГИТИСе, мне очень даже помогает».
Результаты обучения не заставили себя долго
ждать. Сергей Безруков, поначалу пригласив Пелагею в свой фильм о Сергее Есенине
лишь в качестве певицы, позже доверил ей самостоятельную драматическую роль.
Пелагея: «Я пока еще не видела
результат, и мне сложно говорить, что там получилось. Может, гляну на себя и
скажу: зря я училась столько лет в ГИТИСе».
Кого ты там играешь?
Пелагея: «У меня
совсем маленький эпизод – всего-то три слова, но даже от такой небольшой роли я
получила удовольствие. Я играю подругу сестры Есенина. По сюжету поэт приезжает
к себе в деревню и встречает девушку (то есть меня), которую он помнит еще
ребенком. Я приношу ему молока, а он тянется ко мне: «Дай тебя поцеловать!» А я
отвечаю: «Нет, женись, тогда целуй».
Женился?
Пелагея: «Нет,
конечно».
– А у тебя, извини за
любопытство, хватает времени на личную
жизнь?
Пелагея: «Не-а. В тринадцать лет я
дружила с одним мальчиком. Писала ему стихи, рассказы посвящала. Потом он ушел в
армию, и любовь сама собой прошла. Недавно почитала свои творения – очень
смеялась. А вообще кто-то пошутил: пока Пелагея не бросит концертную
деятельность, замуж ее никто не возьмет. Но я пока и не думаю об этом».
Увидеть Гришковца и умереть
– А я вот
слышала, что ты без ума от Евгения Гришковца и вы с ним как-то очень бурно
знакомились…
Пелагея: «Ничего личного. Да,
я обожаю Женю, но как творческую единицу. А познакомились мы с ним действительно
очень бурно. Я в тот день выступала в одном клубе, и вдруг мне передали: «Здесь
в зале находится Евгений Гришковец, он очень хочет с вами познакомиться». В
первый момент собиралась отказаться: понимала, что ничего адекватного сказать не
смогу. Потом решила: ладно, просто гляну на него издалека. Но так получилось,
что меня подвели прямо к нему, представили. Со стороны это выглядело ужасно.
Пока я шла через весь зал, у меня началась натуральная истерика… И вот стою я,
вся в слезах, дура дурой, и через рыдания повторяю одно и то же: «Боже мой,
какой же вы замечательный и прекрасный». Я понимала, что ставлю его в жутко
неудобное положение, потому что он не знает, как себя вести. И действительно,
Женя в ответ тоже абсолютно по-идиотски повторял: «Ой, а вы-то какая
прекрасная». Сквозь рыдания промелькнула мысль: «Ну, раз сам Гришковец сказал
мне, что я прекрасна, я могу сесть здесь и тихонько умереть». Потом Женя
познакомил меня с женой, а я все продолжала рыдать и причитать: «Какие же вы
прекрасные». Слава богу, сейчас я перестала плакать при встрече с
ним».
– Ты плачешь, только когда Гришковца
видишь или ты просто такая
эмоциональная?
Пелагея: «Просто такая
эмоциональная. Когда я слышу что-то по-настоящему талантливое, не могу сдержать
слез. Из российских исполнителей это группа «5’nizza» – я тоже одно время
порывалась рыдать, когда их слушала. Но они быстро меня от этих глупостей
отучили».
– А, извини, когда себя слушаешь,
ты тоже плачешь?
Пелагея: «От своих песен я
не плачу, это точно. Всегда нахожу недочеты! Так что если кто-то спросит меня, с
какой стати американцы рыдали на том давнем концерте, я не смогу
ответить».
И действительно, что так
растревожило не понимающих ни слова иностранцев? Или они это от зависти?
