13.07.2012
Макс Покровский более чем откровенно рассказал о своей карьере, об упущенных возможностях и взаимоотношениях со своими продюсерами. Сейчас Максим жалеет о многих своих поступках.
Монолог Макса Покровского был напечатан в журнале Play, № 12, 2005.
Однажды после папиного дня рождения я при полз на бровях на “Партийную
зону” (была такая программа на “ТВ-6″) и даже не попадал в фонограмму
(большинство телесъемок производится под фонограмму, и плюньте в рот тому, кто
говорит, что это не так). Несколько месяцев спустя Ваня Демидов, который занимал
тогда какой-то серьезный пост на “ТВ-6″, сказал примерно следующее: “На х…й
мне такой му…ак, как ты, нужен! Тебе надо было в свое время вести себя
нормально и вложить все деньги в эфиры “Хары Мамбуру” на ТВ – тогда бы ты был
“форева”. А теперь твое время прошло. Знаешь такую группу “Мумий Тролль”? Вот
они займут твое место!”. Как ни обидно, в этом ушате дерьма было немного больше
правды, чем хотелось бы…
Нахожусь в самолете “Москва-Новосибирск” (не “Москва-Шаверма”). Скоро на
взлет… У нас сейчас тоже взлет, локальный. Тогда, в 1994-1995-м нам удалось
взлететь еще выше. И пусть в те годы было намного проще – кому сегодня до этого
какое дело! Потом, к сожалению, были ошибки. Жаль, конечно, но того, что
напортачили, назад не воротишь, а то, что надо было сделать, но не сделали,
насильно в прошлое не впихнешь. Время прошло – остался опыт. Хорошо еще, что нам
вообще удалось выйти из пике, вырулить, справиться с управлением. Когда наша
маленькая армия отступала – мы, ясное дело, несли потери. Самая обидная – альбом
“Бокс”. А ведь он был крепко сбит и мог дать если не суперхиты, то, по крайней
мере, добротные синглы – “Танго”, “Семь планет” и “Клязьма” были бы в состоянии
здорово поддержать нас тогда. Но для этого нужно было потратить много времени,
энергии и любви. Одному мне это было не под силу, а этот Рас.дяй, б…дь, только
доил нас, как корову, по-скотски играя на наших непростых взаимоотношениях.
Кто пишет музыку, тот знает, что “Хару Мамбуру” не каждый день рождается.
Такого просто не может и не должно быть. Так вот, в период написания менее
“плодоносящих” песен, тем паче, когда группа уже не в диковинку, ей так
необходим крейсерский полет, а для этого нужны опять же время, энергия и любовь
каждый день из года в год. Ведь любой неожиданный взлет рано или поздно
сменяется если не спадом, то по меньшей мере периодом ровным и спокойным. Вот
здесь-то и выходит на первый план мастерство продюсера или хотя бы директора.
Доить сверхпопулярный коллектив в период всплеска любой дурак сможет. А вот
поддерживать его на должном уровне во времена затишья, выжав предварительно
максимум пользы из суперхита – это и есть задача управленца. Легко говорить:
“Напи??и вторую “Хару Мамбуру”. Ты вот сядь и напиши! Что, слабо? Между прочим,
рождению “Хару Мамбуру” предшествовал почти пятилетний поиск, давший нам
“Ольгу”, “Лысую девочку” и “Подростка Семенова” из альбома” “1-0 в пользу
девочек”. Очевидно, что период поиска не связан напрямую с рождением большого
хита, появляющегося на свет подчас легко, молниеносно и неожиданно. Но не менее
очевидно, что все производимое до этого трансформируется в заработанные очки,
становится кирпичиками фундамента, тем промежуточным результатом, за который ты
получаешь заслуженную награду – большой хит…
Мы вылетели из Домодедово, скоро перейдем на крейсерский полет, ну а пока -
набор высоты. Эта штука – крейсерский полет – вообще-то большая роскошь, ее
нужно заслужить. Последние 3-4 года мы опять набираем высоту. Я сижу в кресле с
одной только мыслью: “Зае…ался!”. С этой мыслью мне предстоит просидеть 3 часа
40 минут. Иногда мне кажется, что в один прекрасный момент я возьму и сломаюсь,
только вот не знаю, как сначала, морально или физически. Наверное, поэтому пока
и не ломаюсь, как избушка на курьих ножках, которая не знает, на какой бок ей
упасть, и потому не падает. Все думаю: “Вот возьмем еще один вес – тогда
отдохну”. Но каждый новый взятый вес заставляет подходить к еще более тяжелому.
Объективно, ведь никто кроме меня не ухитрился взять столько, сколько я от
“Последнего героя”. Причем песню-то эту, “Я – не последний герой”, я писал
абсолютно искренне и, кстати сказать, не по заказу, а по собственному желанию. А
когда говорят, что все это – для рекламы телешоу, я воспринимаю это как
комплимент. Песня, клип, новая версия песни после суперигры. Ведь это и впрямь
круто! Участие в “ПГ” во второй раз – задача намного более трудная, чем в первый
- тем не менее, я не мог отказаться от этого веса. Таня (жена Максима -
прим. PLAY) тоже знала, что это необходимо, и хотя она тогда была уже на
пятом месяце, ни я, ни она не сомневались в правильности принятого решения. И
еще до отъезда на остров я узнал, что мне собираются предложить написать песню
для какого-то фильма. Тогда все как-то затихло. Как выяснилось, на время…
…И сколько у меня было шансов сорваться и не довести до конца “Идем на
Восток!”. Начать хотя бы с того, как поступило предложение от А. В. Максимова,
продюсера: я вез Таню в больницу и вообще слабо соображал, что он мне в тот
момент говорил. А работали как? Я звонил из Киева Вите Медведеву домой в Москву,
говорил, какие исправления в фонограмму нужно внести (за минуту до этого мне
звонил из Москвы Максимов и объяснял что-то на своем символическом языке). Витя
(группа улетала на гастроль на день позже) вносил эти исправления, потом посреди
ночи ехал ко мне домой, химичил у меня в компьютере, и когда в доме уже все
спали, очередная, 125-я демо-версия была готова. Потом он закрывал дверь на
ключ, который ему оставляла моя жена, и уезжал, чтобы через несколько часов
улететь в тот самый Киев, где я сидел, как на иголках. Это лишь один эпизод. А
текст сколько раз переделывал…
Какая теперь разница, чего мне это стоило? Просто жизнь (“висела на волоске”,
ха-ха-ха!) выставила мне именно такие условия. И на них нужно было адекватно
отреагировать, ведь, по факту, игра стоила свеч. Кому было бы интересно слушать
рассказы о том, что я мог бы написать песню для такого-то фильма, но они
(какие-то мифические “они”) меня не поняли или дали слишком мало времени и
вообще сами не знают, чего хотят? Никому. Зато сейчас, что бы я ни сказал, всем
все интересно. Людям нужен результат, победитель, а не какой-то потенциальный
гений, который так и остался гением дома у мамы на кухне, в то время как злые
дядьки-продюсеры знай себе подкидывают уголь в топку паровоза, и поезд жизни
мчится дальше, но только без тебя. Эх! Понять бы это лет на десять раньше и не
бухать так, как, например, на фестивале “Золотой олень” в Румынии. Ведь нами там
интересовались, и даже Гран-при мы получили, но на следующий год нас так и не
позвали. А должны были. Или вот еще: вручали нам “Овацию” – это было спустя
несколько дней после трагической гибели Влада Листьева, и церемония проходила,
соответственно, сдержанно, а я ухитрился нажраться, потому что моя Таня в первый
раз после рождения Илюши вышла в свет. Когда нас пригласили на сцену, я принялся
бегать за лучиком света. Мне потом Оля Кормухина говорила: “Макс! В зале Кобзон
сидел и другие люди солидные, очень возмущались”. Было жутко стыдно, но с рук
вроде бы сошло. Время прошло, остался опыт.
Я мечтаю, чтобы вокруг меня толклись все домашние: Илюша, маленькая Таисия на
руках, мама и, конечно, Таня. Она согласилась на второго ребенка после “Героя”.
Тогда в наших отношениях что-то изменилось, хотя Таня и раньше начала проявлять
признаки понимания на более высоком уровне. Но я опять о делах. Хочу, чтобы дали
сожрать что-нибудь вкусненькое, чтобы дело было на даче, и туда приехали друзья.
А я сидел бы и тупо смотрел в одну точку. Люблю сделать большое дело и уставший,
выжатый, как лимон, смотреть в одну точку, а они чтоб возились вокруг. Они дома
все взяли на себя. Я – робот. Я иду к цели. Вот опять заговорил о делах.
Последние семнадцать лет я 24 часа в сутки думаю о делах. Это логично, ведь
мы еще не перешли на крейсерский полет. Ждет новый вес, и нужно срочно
прогнуться. Сейчас жизненно важен новый альбом. Синглы были, хиты есть. Теперь
альбом, кровь из носа. Упустим время, потеряем темп – опять будем расплачиваться
годами.
Когда мы начали выходить из пике, это было в 2000-м, 2001-м, я потихоньку
начал мелькать в разных телешоу, и тут же выяснилось, что я неплохой собеседник.
Рейтинги программ с моим участием были высоки, и меня, что называется, взяли в
оборот. Бытует мнение, что участие в подобных телепередачах не сказывается на
популярности группы, а лишь слегка увеличивает популярность ее лидера – то есть
меня. Быть может, это и так, но у каждого свой путь. По крайне мере мой путь
таков. И он привел меня на “Форт Баярд”, затем на “ПГ”, ну а дальше – сами
знаете…Я скептически отношусь к умникам, спрашивающим меня: “А зачем ты снялся
в этой передаче? Разве она рассчитана на твою целевую аудиторию? И вообще, ты
знаешь, какая у тебя целевая аудитория?”. Да знать я этого не знаю. И знать не
хочу! Живые люди с их радостями и проблемами – вот моя целевая аудитория. Это к
разговору о том, для кого я пою. А еще очень часто задают вопрос, о ком я пою.
Журналисты любят спрашивать: “Почему у вас все песни – про уродов и карликов?”.
Сам ты урод! И мозги у тебя карликовые. А мои песни о людях тонких и
незащищенных! Именно поэтому я чуть менее 17 лет на рынке, из них 12 если не
суперзвезда, то близко к тому. А выгляжу, как начищенный пятак, и мне любой
молокосос с гитарой позавидует.
Конкурировать с молодыми группами всегда сложно. Ведь они стоят недорого, да
и публика любит все новое. Поэтому фирмы грамзаписи более охотно сотрудничали с
ними, чем с нами. Другое дело, если ты совсем зубр! До зубров мы тогда, в
1995-м, не дотянули. А могли бы. Успех “Хару Мамбуру” был поддержан “Сибирской
любовью” и “Московским романсом”, а чуть позже “Лилипутской”. Оставалось сделать
еще один шаг, правильно организовать нашу работу…. Но этот шаг сделан не был.
Рас.дяй на самом деле был приглашен на работу, чтобы прекратить бардак, царивший
в группе. Этот бардак пожирал нас изнутри. Ненавижу то время! Коллегиально
вопросы не решаются, тем более тогда, когда некоторые коллеги неспособны
адекватно реагировать на окружающий мир. Группа начинала существование как союз
равных, а такое начало рано или поздно должно было вылиться в большую проблему.
И вылилось. Проблему эту Рас.дяй решил, как я уже говорил, по-своему – углубив
наше внутреннее противоречие, пустив корни достаточно глубоко. Но глубины этой
не хватило, чтобы удержаться, когда я возбух не на шутку. Согласитесь, сложно
было не возбухнуть, узнав, например, что “Реал рекорде” не желает с нами
сотрудничать, потому что тогдашний его директор Алена Михайлова (очень милый и
уравновешенный человек, кстати) просто не хотела иметь с этим так называемым
продюсером дело. Ну да Бог с ним. Я взвалил на себя и внутреннюю, и внешнюю
политику и принялся зализывать раны. Мне предстояло разгрести тот ворох проблем,
который скопился с 1995-го по 2000-й год. Еще одна из них: напрочь испорченные
отношения с радио “Maximum” – кстати, она и по сей день не решена. А ведь это -
стратегически важная для нас станция. Но когда Миша Козырев сделал “Наше Радио”,
и группа “Ногу свело!” стала сотрудничать с ним, “Maximum”, мягко говоря, не
пришли от этого в восторг. По сути, мы сами виноваты – ведь это мы сменили
партнера.
Кому какое дело до того, что Миша работал сначала на одной станции, а потом
сделал другую. И что мы с Мишей дружили. Дружишь – и дружи себе на здоровье, а
сменил партнера – получи, сука, по полной программе. Дело осложнялось тем, что
станции дико соперничали друг с другом и не желали видеть на альбомах свой
логотип рядом с логотипом неприятеля… Хотя, думаю, дело не только в этом. Еще
здорово нагадила одна п…да, которая почему-то очень невзлюбила “Ногу свело!”
Эта мразь уже много лет околачивается вокруг “Maximum” и позволяет себе унижать
отечественные коллективы. Также я ненавижу, когда ущербные самоутверждаются за
счет других, особенно если эти другие просто из года в год делают свое дело.
Сколько же вреда приносят эти ущербные… Не умея делать ничего сами, они
пытаются стать гуру, матерями и отцами российского рока. Российский рок, правда,
тоже хорош: брюзжит и харкается, п..дит, что не играет под фонограмму, нападает
на бедолаг поп-артистов, которые знай себе зарабатывают. Я убежден, что тогда
было можно вырулить ситуацию с “Maximum”.
Один мой друг говорит, что из любой безвыходной ситуации есть как минимум три
выхода. Бл..дь! Надо было искать эти выходы! Но ни Олег Нестеров (“Снегири”
выпускали в то время наш альбом “Каллы”), ни Рас.дяй (опять я о нем), ни я
выхода не нашли – или не искали. Дружба с Мишей Козыревым не спасла меня от
депрессии, вызванной тем, что мы не просто выслушивали суровый приговор, принося
на радио новую песню, но еще и получали бесплатные опции в виде таких
комментариев о тенденциях развития современного рока, от которых хотелось
вешаться. Ненавижу то время!
Сейчас, по законам жанра, было бы в самый раз пройтись как следует по Мише
Козыреву, который в данный момент в радиобизнесе, мягко говоря, не на коне. Но я
так поступать не буду. Миша не только доставил мне кучу хлопот, но и сделал
много добра. А добро я помнить умею. К тому же он безусловно талантлив в
искусстве делать радио. Миша – увлеченный и порядочный человек. Но он, как и все
люди, ошибается и, как вы и как я, расплачивается за свои ошибки. А может, все
намного тривиальней, а я просто не в курсе. Миша, если буду нужен, обращайся -
помогу чем смогу. “Наше Радио”, надо отдать ему должное, было единственной
станцией, поддержавшей нас в те годы. И, по сути дела, остается таковой и по сей
день. Статус кво временно нарушил “Турецкий гамбит”.
Песня “Идем на Восток!” звучит почти везде – кроме “Maximum”. Да, много сил
мне еще придется положить на то, чтобы исправить прошлые ошибки. Не мои ошибки и
мои, конечно, тоже. К чему я себя морально готовил все время, начиная с выхода в
свет песни “Идем на Восток!”? Я готовил себя и команду (имеется в виду
администрация группы) к тому облому, который нас ждет, когда мы начнем
продвигать свой новый клип и радиосингл “Апрель”. От той легкости, с которой
взвился в эфир “Гамбит”, т.е. песня “Идем на Восток!”, не останется и следа.
“Первый канал” – великая сила. Это сила все делала сама. Мы не дергались.
Ничего, бл..дь, не все коту масленица. Скоро завертимся, как ужи на
сковородке.
Опять чиновники перестанут подходить к телефонам, а вежливые секретарши будут
говорить, что у них совещания. С появлением “Апреля” количество совещаний на
всех радиостанциях и телеканалах резко возрастет. Как же я от этого всего
зае…ался!
Думаю, наш конфликт с FM-радиостанциями как таковыми изначально обусловлен
разницей их и нашей природы. Ведь цель любого радио – не раздражать слушателя,
культивируя таким образом серость. У искусства же, как мне кажется, цель
абсолютно другая. Однако если такая неформатная музыка поддерживается “Первым
каналом”, а точнее – делается по его заказу, – то нет проблем, прежние принципы
куда-то деваются, а восторженные похвалы чиновников сыпятся со всех сторон.
Ничего-ничего… Я же сказал, что скоро выйдет “регулярная” песня – на ней все и
отдуплятся. Вот уж наслушаемся тогда комментариев, рецензий и – что самое
смешное – дружеских советов. Подхалимы превратятся в умников-всезнаек,
советующих пересмотреть, переоценить, поменять прическу, манеру исполнения и
т.д. Все до очередного суперхита…
Мы пролетели около половины пути. Вчера и сегодня были нереально тяжелые дни.
Вчера – фотосъемка для мужского журнала, потом – “Угадай мелодию”, а после – два
концерта в подмосковном пансионате и клубе “Бункер”. Результат – сорванный
голос. Спать лег в четвертом часу ночи. Сегодня – опять “Угадай мелодию”, пение
сорванным голосом в программе “Жизнь прекрасна” и перелет в Новосибирск. Спать
ляжем утром, вечером отыграем концерт, а послезавтра поездом уедем в Челябинск.
Наш директор Сережа Раскин спросил меня несколько дней назад, выдержу ли я такой
заезд. Он – единственный не из членов моей семьи, кто знает, как я устал…
может, еще Витя Медведев. Они знают еще и то, что сейчас у меня нет права
останавливаться. Поэтому такой заезд я выдержу. Я вообще-то живу в дороге и
очень люблю гастроли. Но сейчас, когда дел все больше, а график все насыщеннее,
приходится чем-то жертвовать, например – алкоголем. С ним конечно, гастроли
намного веселей, но вряд ли на земле есть человек, испытывающий от похмелья
более сильные муки, чем я…
Я любил каждый пьяный вечер в поездке издеваться над следующим утром. А
следующее утро неизменно смеялось надо мной. Таня тоже очень переживала, когда я
возвращался домой никакой. Это было причиной многих серьезных конфликтов. После
второго моего посещения острова все перевернулось у меня в башке. Не хочу пихать
в себя гадость. Пару-тройку раз за последние полгода я выпивал, но не слишком
крепко. Не люблю зарекаться, но пока мне и так хорошо… так надо. Что будет
дальше – не знаю, но сейчас Таня кайфует, говорит: дождалась… Да, без алкоголя
гастроли не такие веселые, однако эта жертва – более чем оправданная. По
возвращении в Москву карусель завертится еще быстрее. Не готов дизайн альбома,
не сделан мастеринг. Мастеринг в последнее время я делаю сам. Игорь и Витя вроде
бы одобряют… но времени уходит уйма. Я был бы рад доверить это какому-то
специалисту, но кто будет возиться с нашими песнями так, как я? Никто. Кстати,
проблема с записью для нас все еще не решена – до сих пор на концертах мы звучим
лучше, чем в студии. Перед тем как принять решение о выпуске альбома “Идем на
Восток!” я сделал несколько песен сольно (неоценимую помощь в этом мне оказал
Витя Медведев). Однако сольный альбом я принял решение не выпускать и некоторые
песни, предназначавшиеся для него, включил в “Идем на Восток!” (не так давно я
все же выпустил альбом “Москва-Шаверма”, в котором словил доселе неведомый кайф
от создания инструментальной музыки). Причина отказа от сольного альбома -
отсутствие времени.
Сейчас самое важное – сконцентрироваться на главном. А главное – это альбом
“Ногу свело!”. Тем более что свою творческую самостоятельность я себе и другим
доказал. Причем доказал неопровержимо. В свое время это было для меня больным
вопросом. Кое-кому в группе было выгодно культивировать версию, по которой
создание всех ранних и не только ранних композиций “Ногу свело!” стало возможным
благодаря именно такому и никакому иному, уникальному ее составу. Как жаль, что
много лет я велся на эту чушь. Зачем все это было нужно? Когда группа ничего не
стоит, тогда каждый в отдельности тоже ничего не стоит. Т.е. нуль равен нулю. Но
как только приходит успех, т.е. стоимость группы становится выше нуля, то сразу
возникает неравенство. Это сложнейший, деликатнейший момент – тем более для
коллектива, изначально основанного, как я уже говорил, на принципах равноправия.
Думаю, что окажись я не на своем месте, а на месте кого-то из своих коллег, я
бы вообще этой все более и более растущей разницы между нами не пережил. Я много
размышлял о том, как бы я себя повел, если бы лидером был не я. И не мне, а
кому-то другому досталась бы львиная доля фотовспышек, взглядов телекамер и т.д.
Мои размышления ни к чему не привели – я просто не сумел смоделировать эту
ситуацию у себя в голове. Это немудрено, ведь я изначально заточен для создания
своего дела. Для постройки собственного судна. Которое должно идти по
проложенному мною курсу. Хотя делиться славой и деньгами я тоже умею – и,
по-моему, более чем щедро.
Просто надо было в свое время понять, что реальность такова, а не травить
меня за то, что я в группе лидер. Все равно из этой травли ничего не вышло. Да и
не могло выйти. И лидером я быть не перестал, потому что был им не формально, а
фактически. Но понял я это не сразу. А после того, как потратил столько нервов,
что страшно вспомнить.
Итак, я нахожусь на своем месте и собираюсь идти вперед. Сейчас я знаю точно
одно: старую дружбу я отработал, отколымил, отпахал. По-моему, сполна, а так…
не мне решать. Теперь каждый отвечает за себя сам. Пусть все решает не прошлое,
а будущее! Мое кредо – созидать. Для этого нужно уметь контактировать,
уживаться, договариваться. Еще нужно уметь адекватно оценивать себя, свои
возможности, свое место в окружающем пространстве. Мой девиз: активность не во
имя разрушения, а во имя созидания! Тогда слова приведут к делу, тогда твоя
машина запыхтит, задергается и сдвинется с места. Я знаю, как ее сдвинуть, но, к
сожалению, в ней слишком много пережитков прошлого, которые тормозят процесс
развития.
Немудрено, ведь группе без малого семнадцать лет. Жаль, что я так
консервативен. Хотя, быть может, благодаря своей консервативности я не разрушил,
а сохранил эту группу. И смог доказать свое умение вести этот корабль заданным
курсом. Результаты последних лет говорят сами за себя. Наконец-то мы плюнули на
эту идиотскую искусственную уравниловку, и мне стало во много раз легче
работать. У нас появился второй шанс. Его нельзя упустить…
Самолет снижается. На этот раз я не стал проситься смотреть на посадку, хотя
раньше мы с Витей частенько шастали в кабину экипажа, почти всегда навеселе…
Нас почти всегда пускали. Во время посадки мы любим изображать, как “это” делает
аэропортовская тетка, проверяющая посадочные талоны у трапа: комически вздыхаем
и гримасничаем, пытаясь представить друг другу свою версию того, как испытывает
оргазм эта угрюмая и неприветливая толстуха с рацией. Конечно, иногда бывают и
милашки…
Сегодня, т.е. уже вчера я спросил у Тани: “Когда я вернусь?”. Надеялся, что в
понедельник, но выяснилось, что только в среду… Я хочу домой – к маме, Тане и
детям. Мама живет отдельно, но почти всегда тусуется у нас… Я зае…ался. Я
почти не общаюсь с родными, редко звоню папе, редко навещаю бабушку. Несколько
лет не был на могилах прабабушки и прадеда. Надеюсь, они прощают меня, потому
что видят, как я зас.ался. Я утешаю себя мыслью о том, что так живут все, кто
хочет преуспеть и тащит все на собственном горбу. Мне хорошо дома. Я хочу
достроить этот дом в деревне и жить там, потому что в Москве я зае…ался.
Недавно у меня было целых два выходных, впервые за несколько месяцев. Я три года
не был в отпуске. Хочу с Таней в Испанию, но в ближайшее время нам это не
светит. Я – робот. У меня есть цель. Наверное, поэтому ближе к концу выходного
дня меня становится трудно выносить. Я всех дергаю, заставляю думать о делах.
Хотя Таню я заставляю думать о делах всегда. Выйду утром к завтраку и говорю о
делах.
Мы созданы из противоречий. Наша индивидуальность построена на пропорциях в
отношениях к различным явлениям жизни. У каждого своя пропорция, свой сдвиг,
свои приоритеты. Главное, чтобы твоя пропорция не уводила тебя за грань
неадекватного восприятия действительности. И тогда твоя машина сдвинется,
запыхтит и поедет… Скоро приземлимся. Жаль, что в 1996-м “Романс” не взяли на
“Евровидение”. Больное жюри заявило, что мы этой песней оскорбим Европу. Психи,
бл..дь! Мы бы такого шороха там навели! Жаль, что были совершены какие-то
ошибки. Второй шанс нельзя упустить. Нельзя! Поэтому мне нельзя сейчас ломаться.
И потом нельзя. Остановишься – тут же расплатишься. Я это уже скушал один раз.
Хватит! Но все равно в 1995-м мы были круче! Надо постараться. Надо идти вперед.
Я знаю, что иду правильным путем, потому что музыка все еще не покидает
меня.
