29.03.2012
Лидер «Оргии Праведников» Сергей Калугин – не только виртуозный гитарист с классическим образованием, не только идеолог одной из самых идейных тяжелых групп в стране, но и философ по жизни. В преддверии презентации нового DVD обозреватель NEWSmusic Гуру Кен беседует с музыкантом об участи творческого человека и планах группы на будущее.
- 17 февраля в клубе «Апельсин» вы устраиваете презентацию своего нового DVD. Однако один DVD («Брать живьем!») у вас уже был, в чем идея выпуска второго? Зафиксировать концертное звучание альбома «Уходящее солнце»?
- Вся наша история – это история попытки делать нечто раз за разом все лучше и лучше. Говоря замысловатым языком – приближаясь к тому архетипу, который нам самим был понятен с того момента, как мы собрались вместе. Но увы, у нас не было изначально ни технических, ни личностных, ни профессиональных сил для того, чтобы сразу, сходу это видение воплотить. Достаточно сложно прийти к первому альбому настолько подготовленными людьми, чтобы сказать: «Да, с первой попытки у нас все более-менее получилось». Особенно в нашей стране, где в рок-музыке нет ни школы, ни учителей, ни традиции соответствующей, всё приходится искать и находить самому. И нет структур, чьё существование с одной стороны зависело бы от рок-музыки, а с другой эту музыку поддерживало – я имею в виду лейблы, концертные агентства и т.п. Нет саунд-продюсеров и продюсеров, которые могли бы сразу увидеть сильные стороны проекта и объяснить музыкантам, каким образом их акцентировать. Мы себя развиваем с нуля, без поддержки каких бы то ни было структур. Мы не видим иного пути, кроме как быть самостоятельными.
Но оборотная сторона такой самостоятельности в том, что как говорит наш гитарист, с каждым следующим альбомом мы, по сути, раз за разом мы записываем одну и ту же пластинку. Мы просто делаем это все четче и четче. В альбоме «Уходящее солнце» нам наконец удалось вывести уровень КПД, если иметь в виду идею, которая была заложена изначально и внятность её донесения, полученную на выходе, за пределы 50 процентов. Мы смогли более-менее убедительно показать, что же мы, черт возьми, с самой первой пластинки имели в виду. Так в музыке, но это касается и сценического шоу, которое начинает зарождаться потихонечку, и в видеоматериалах, сценических костюмах и т.д.
В этом смысле наш новый DVD «Солнцестояние» – просто более-менее убедительный живой концерт. Человек, поставивший в проигрыватель CD «Уходящее солнце», может не только уловить наш основной посыл, но и понять, что мы из себя представляем как студийный проект, как мы работаем со звуком, как играем. Хочется, чтобы так же было и с DVD – чтобы человек толкнул его в проигрыватель и мог ясно увидеть группу, убедиться своими глазами и ушами, что вживую «Оргия» играет внятно, красиво и интересно.
Хочется, чтобы так же было и с DVD – чтобы человек толкнул его в проигрыватель и мог ясно увидеть группу, убедиться своими глазами и ушами, что вживую «Оргия» играет внятно, красиво и интересно.
- За первый DVD, получается, вам стыдно?
- Мы не настолько перфекционисты, чтобы выкупать у публики собственные старые тиражи и уничтожать их, как поступали некоторые поэты. Первый DVD был сделан своевременно, для своего момента это было великолепно. Но сегодня этот уровень нас категорически не устраивает.
- Остались еще его экземпляры?
- Чуть-чуть осталось. Фактически распродано. Допечатывать, я думаю, мы его не будем. Так что у того, кто купил, окажется в конечном счете коллекционный материал. Надо понимать, что телевизионная запись во время живого эфира, а именно так писался первый DVD, – это пультовый технологический звук, очень сухой. Технически у канала, где мы играли, оснащение далеко не идеальное, канал-то романтический, работает за идею и денег на оборудование у него немного. Кроме того, мы сыграли неидеально. Это все-таки была первая запись нашего материала вживую. То, что на запись не пошли сигналы с бэк-вокалов – это ерунда, по секрету скажу, что на записи вообще не оказалось бочки! Слава Богу, это не замечают, все-таки мы играем достаточно слаженно, пульсация ощущается, и вроде всё в порядке. Но на самом деле бочки в записи нет. А в зале она была! Это из-за того, что нашему несчастному оператору приходилось разрываться и на зал, и на запись. Когда мы записывали новый DVD, мы, конечно, такой лажи не допустили. У нас один оператор работал на зал, совершенно другой человек занимался записью. Во время записи первого DVD мы просто не могли себе позволить такой роскоши.
- А где записывался новый DVD «Солнцестояние»?
- В Петербурге в клубе Орландина на презентации альбома «Уходящее солнце». У нас в Питере традиционно чрезвычайно преданная аудитория, которая постоянно формирует некие новые ритуалы на концертах. В частности, питерские поклонники осуществили мою давнюю мечту – массовый выпуск воздушных шариков на песне «Убить свою мать». Этот момент есть на DVD.
Там много что сошлось – на этот концерт пришли ребята из питерского театра огня «Вассана». Говорят: «Давайте мы огнем полыхнём во время концерта». Мы обрадовались и, конечно, согласились. Получился пусть чахоточный, но все же намёк на пиротехническое шоу. А потом когда во время «Das Boot» публика неожиданно зажгла фаеры, – я чуть не остановился, потому что у меня ком встал в горле. Там много этих фаеров они притащили, полыхнуло как надо.
Время идёт, и сегодня этот концерт – уже история. В таком виде, в каком мы предстаем на этом видео, нас давно нет. Многое изменилось в лучшую сторону. Изменились инструменты, поведение на сцене и даже чисто внешне мы выглядим иначе.
Из достоинств нового DVD – мы сделали честный звук. Не секрет, что часто концертные альбомы пишутся так: играется концерт, потом в студии все переписывается, оставляют лишь дыхание зала, общую «живую» атмосферу. Мы ничего не переписывали. Наша коррекция того, что происходило, была минимальной. Зритель получит адекватное представление о звучании коллектива на концерте.
- На диске есть какие-либо бонусы?
- Есть. Там отличные бонусы. Документальный фильм о том, как мы писали «Уходящее солнце». Клянусь, я с 11 лет мечтал увидеть о себе такой документальный фильм! Эпос! Вообще я, конечно, мечтал увидеть его по Первому каналу
- А как он снимался?
- Традиционная практика. Один пишется, двое рядом помогают, а третий ходит вокруг с камерой и снимает. Потом мы все это отдали Володе Мартынкину, бас-гитаристу группы «Кувалда», который снимал наши первые два клипа, он телевизионщик. По-моему, получился шедевр. Несмотря на достаточно хаотичные движения… ну что там может снять непрофессиональный оператор… Но черно-белый формат это облагородил, и Володя очень хорошо все смонтировал. Фильм получился такой, что после просмотра осталось только разбиться в самолете для полноты картины. Пока смотришь – рыдаешь от чувств, от жалости к себе. Не от низменной жалости, но от возвышенной скорби, от трагической и безупречной красоты людей, которых ты видишь на экране. О том, что эти люди и ты сам, вообще-то, по жизни конченые скоты – совершенно не вспоминается. Волшебная сила искусства, блин! Даже самих себя надули. В общем, как честные люди мы просто обязаны были разбиться после такого фильма, но мы на это дело забили.
- Перфекционизма не хватило?
- Перфекционизма не хватило, да. А второй бонус – фотографии группы. Знаешь, если концерт – это уже хорошо, если после документального фильма люди обязаны разбиться, то если еще и фотографии после всего этого дать посмотреть…. Мы, короче, не то, что разбиться – мы были обязаны пойти на штурм Кремля и погибнуть при этом штурме в первую же секунду! Все предназначено для того, чтобы поклонник обрыдался. И он – обрыдается!
Если без шуток, то альбом «Уходящее солнце» и этот концертник – некий миф, некая легенда, которая способна воздействовать на человеческое сознание. В этом смысле все, что мы сделали, мы сделали в русле этого мифа. Я вообще с большим уважением отношусь к мифу как таковому. Я считаю, что это реальность более высокого порядка, чем хаотическая наша случайная реальность. И в этом случае, я считаю, миф удался и будет на человеческие сердца действовать.
- Альбом, который вышел, называется «Уходящее солнце», а DVD, которое выходит после него, – «Солнцестояние». То есть такое замедленное действие. Это удивительно.
- Да. Рассказывать о том, как приходят названия, не буду, потому что это настолько малоконтролируемый процесс… Так было с названием группы. Поклонники придумали нам название «Оргия праведников», а уж мы нагрузили это название огромным количеством смыслов и подтекстов. А сначала нам просто словосочетание понравилось.
Так и с «Солнцестоянием». Было предложено это название, и всем понравилось. Причем оно не в группе родилось, а в ближайшем окружении. Действительно, тут много отсылок. Сразу вспоминается кинчевская «Солнце за нас», – вот это Солнце, стоящее против Тьмы. Не просто момент равноденствия, а именно силы Света, стоящие мощно, уверенно против сил Тьмы. Отсюда, кстати говоря, на обложке появилось не астрономическое какое-то изображение солнцестояния, а изображение солнечного затмения, то есть Солнце противостоит черной Луне, которая его закрывает. Много интересного скрыто в названии. Это и устойчивость тех героев, о которых мы поем, в современном мире. Чего стесняться, это и наша устойчивость, ведь мы столько лет умудряемся как-то продуктивно действовать, несмотря на всю сложившуюся ситуацию в культуре. Это и устойчивость нашей публики. Как-то так.
- Тогда интересно спросить, как ты видишь “Оргию праведников”. Ты сказал, этот последний альбом – 50 процентов того, что хотелось бы. Это что за 50 процентов?
- Тут чисто технологический момент. Мы свои исходные вытащили, поставили саунд, но увы, я проморгал один момент. Акустическую гитару надо было сделать более внятным участником процесса. Она в принципе должна существовать равноправно с электрогитарой. К сожалению, получилось так, что электрогитарист дотумкал, как сделать себя неуничтожимым в общей массе, а я на тот момент еще нет, я только сейчас понял, как это можно провернуть. В следующем альбоме, надеюсь, мы это осуществим. Мы теперь больше знаем о том, как записываться, больше знаем о том, как играть, чтобы это все было убедительно.
Концептуально «Уходящим солнцем» мы уже заявились. Дальше будет оно же, только четче, яснее, понятнее.
- Вот БГ любит говорить о том, что он не может никогда ничего навязывать. Каждый понимает его в меру своего разумения, в меру своего уровня, в меру своего постижения мира. Ты, мне кажется, относишься к другому типу фронтмена, если так можно выразиться. Ближе к типу Кинчева, Шевчука. В том смысле, что у тебя есть четко выраженная идеология. И ты пытаешься убедить слушателя в верности…
- Собственных взглядов.
- Да. Вот с этой точки зрения бывают ли сомнения? Сомнения свойственны тебе?
- Во-первых, я хочу сказать, что у Бориса Борисовича есть идеология не менее яркая, чем у меня. Вопрос, в какой форме он ее предлагает. Он стелет мягко, жестко спать. В общем, что в лоб, что по лбу. Борис Борисович точно так же демонстрирует свое собственное понимание реальности и поди поспорь. В общем-то, мы не особо различны в ощущении реальности, просто я как-то ближе по психотипу к кшатрию, а он к брахману, вот собственно и все. То есть для меня искусство – это война, а для него, в лучшем случае, – проповедь.
Сомнения… У меня опять таки к этому кшатрийский подход. Я считаю, что то, в чем ты не убежден на сто процентов, не имеет смысла выносить вовне и кому-то предлагать. Абсолютная истина, разумеется, недостижима, но вести себя надо так, как будто ты этой истиной обладаешь. Это единственный способ к ней неким образом приблизиться. И если ты сталкиваешься с человеком, чье понимание более объемно, чем твое, тут уже вопрос твоей внутренней честности. Либо ты признаешь, что да, был не прав, складываешь оружие, принимаешь чужую точку зрения, – противник оказался сильнее. Не в смысле лобового столкновения, кто кого переорет, нет. Но чье-то понимание синтетичнее, объемнее. Абсолютная истина обнимает собой абсолютно все. Она одна, но она обнимает собой абсолютно все, поэтому, чем объемнее взгляд, тем ближе к той самой единственной абсолютной истине, которая проста и существует в единичном числе. Здесь нет никакой уступки плюрализму или разности. Плюрализм утверждает, что истин много. Нет, я считаю, что истина одна, но она едина, как един Господь Бог, которая обнимает собой все мыслимое и немыслимое, существующее и несуществующее.
Находились такие, которые меня переубеждали. Вот, например, гитарист наш. Я утверждал, что аналогия имеет границы, а он утверждал, что аналогия границ не имеет, что имеет место просто человеческая усталость продолжать аналогии. Я думал три месяца, пришел к выводу, что он прав, и поменял свою точку зрения.
- Мне всегда интересно творческим людям рассказывать историю, которую опять же очень любит рассказывать Гребенщиков, почему-то никогда не применяя ее к себе. Если человек достигает какой-то степени просветления, совершенства, то ему совершенно незачем кого-то убеждать, совершенно незачем учить, скорее всего, видимо, он будет молчать, не проявляя себя, но вести себя соответствующим образом. Музыканты стоят на сцене и выступают перед аудиторией. Отсюда вопрос: это их несовершенство, пороки и какие-то противоречия двигают их к тому, чтобы творить? Что ты думаешь об этом?
- Знаешь, здесь имеет смысл вспомнить об архетипе бодхисатвы. О человеке, который какое-то время бежал, уходил от людей для того, чтобы нечто понять. И после того, как он понял, он уже может остаться в этом понимании и действительно больше никуда не спешить, а может вернуться с тем, чтобы, как буддисты говорят, помогать другим живым существам обрести освобождение.
Это нахально звучит, я понимаю, это достаточно нахально звучит. Но возникает некое действие от бескорыстия, потому что как бы для себя уже все. Предположим, что несложно достигнуть просветления: сел, ничего не делаешь, оно к тебе придет, в общем. Весь вопрос в том, что делать дальше. Потому что, если ты делаешь некое действие, то обязательно будет некое противодействие.
- Обретенная полнота счастья превращается в процесс разложения?
- Нет. Это что-то, напоминающее христианский кенозис. Это нисхождение. Когда Христос был казнен как презреннейший из смертных – нужно ли нам понять, что для Христа это была расплата за его дела? Что он настолько разложился, как и распятые с ним бандиты? Конечно, нет. Христос был Бог и совершенный человек. Но он снизошел до судьбы презреннейшего из смертных, дабы всех спасти. Любая попытка немного облагородиться, что ли, чуть-чуть себя в порядочек привести – натыкается на необходимость жертвы.
В этом смысле я говорил, что до какого-то момента ангелам небесным и бесам по пути. Потому что тех и других не устраивает этот мир. Одних он не устраивает, потому что им не дают превратить его в ад, других не устраивает, потому им не дают превратить его в рай. А так они очень похожи. На Камчатке в одном классе сидят рядом будущие бандиты и будущие художники. Они оба против этого мира, они оба нашли в себе достаточно сил, чтобы понять это. Другое дело, что они будут делать дальше. Искусство – хорошая игра, красивая игра, и я не вижу в этом никакого разложения. Это жертва.
Говоря о том, что это игра, – игра не в большей и не в меньшей степени, чем игра террориста, который взрывает собой торговый центр.
- Искусство дает зрителю понимание мира?
- Скорее предлагает углубить понимание.
- С этой точки зрения обидно, что такая ситуация в России сейчас. Музыкантам сейчас всем нелегко, даже самым знаменитым. Это испытание за какие-то грехи или закономерная волна, которая то падает, то поднимается? Или вообще кризис жанра в принципе?
- Да нет, все проще и пошлее. Просто-напросто формирование на наших глазах того самого прекрасного нового мира, того самого Оруэлловского «1984 года», которое происходит сейчас во всемирном масштабе. Ведь рок – всего-навсего часть культуры как таковой. Если мы посмотрим, то мы увидим, что запрещено всё, кроме культуры потребления. А почему? Потому что реализуется совершенно четкое видение будущего мира. На территории России – огромные сырьевые запасы, которые надо как-то обслуживать. Вот в планах новой мировой экономики, которая формируется, мы подготовлены к роли людей, которые будут открывать трубу и закрывать трубу. Добывать там металл и отправлять туда, где его будут обрабатывать. На кой черт нам культура в этой связи? Во-первых, и население будет поменьше, ни к чему столько людей. Поэтому валится медицина, валится образование, валится культура. Потому что, если у людей есть культура, у них могут возникать неожиданно свои интересы, а интересы могут пойти в разрез с общими планами. Это тотальное оболванивание идет и в Америке, и в России, и везде. А культура, она же будит людей. Поэтому она загублена, поэтому так трудно.
- Я позволю себе немного не согласиться с этим. Я вижу, что за последние десять лет и медики, и отчасти учителя и особенно ученые чувствуют себя комфортнее. Я не говорю о политической ситуации. О реальной, житейской, бытовой. Те люди, которые себе макаронов не могли купить, сейчас едят масло.
- Нерентабельно же… Я помню, в советские времена зашел в деревню, там была ферма, кругом сплошные заливные луга, при этом несчастных коров кормили ватой. Потому что не было пастуха, пастух спился, некому было гонять этих коров на луг. В результате они гнили в этом своем коровнике, вату для кормежки покупали в Узбекистане. Один раз эта вата пришла с металлическими опилками, корова сдохла. Каждая корова давала три литра этого ватного молока вместо 60, которые нормальная корова дает. В общем, это была катастрофа.
Естественно, невыгодно людей держать в таком состоянии. Поэтому, конечно, накормить – накормят, волноваться не о чем. Жить дадут, а вот какая-то бредятина вроде национальных интересов – это извините. Тут лучше Пелевина никто не скажет. Участие в тараканьих бегах. На самом деле все печально.
У нас нашелся поклонник в Бразилии, который подсадил на нашу музыку полгода назад двести бразильцев, а сейчас, наверно, намного больше. Мы с ним переписываемся и ржем, потому что, что у них, то же и у нас. У них покупка эфира всякими их тамошними лейблами, называется «джаба». Я говорю, а у нас «джаба» такая, столько-то стоит купить эфир на канале. Он говорит: «Ну ни хрена себе у вас джаба, у нас все-таки попроще с этим». Но тем не менее. И тоже он говорит, что людям там ничего не надо. Он печалится: «У нас такая отличная культура! И всем насрать!». Действительно в Бразилии интересная культура. И он пытается как-то заинтересовать, сражается на своем месте. Молодой парень, лет 20. Я ему в отцы гожусь. Речь зашла про выборы. В России день выборов, ему пишу, что на выборы не пошел. Он говорит: «Счастливые люди, я не могу не пойти на выборы». Я заинтересовался, как так. Будут проблемы с полицией или на работе? Нет, говорит, у нас все уже давно сведено к такой волшебной карте. Это прообраз того микрочипа, который всем будут вживлять через несколько лет. В одной карточке объединены функции страховой карточки, паспорта, – вообще все, в чем человек завязан на социуме, объединено в этой карточке. Без нее он не может лечиться, не может купить билет на самолет, не может поехать в поезде, не может расплатиться за покупку, – то, о чем написано в Евангелии, что во времена Антихриста люди не смогу покупать и продавать без печати. Так вот все-все-все вбито в эту карточку. И если человек не пришел на выборы и в течение нескольких дней не представил убедительные объяснения, почему он не пришел на эти выборы, то эта карточка ему обрубается, он оказывается полностью изолированным, он не может ничего. Осталось действительно эту карточку превратить в микрочип, вживить в руку и привет, понимаешь?
Эти карточки очень хороши, очень удобны, но какая культура, о чем ты? Зачем это нужно? Культура – это как раз то, что восстанет, будет отстаивать человеческую свободу, возможность человека существовать независимо.
- Разве не во все времена существовало такое точно давление на культуру? Разве в крепостное время, например, культуре было легче, чем сейчас? Я не верю.
- А не надо верить, достаточно посмотреть на готический собор, и становится все понятно. Исторические мифы глубоко фальшивы. Потому что занимающийся чуть подробно историей человек увидит всю абсурдность мифа о том же Средневековье как о темном забитом времени. Ярчайшее время, люди жили в сказке на самом деле в те времена. Да, случались всевозможные беды вроде той же самой чумы, чума косила людей, но сейчас в год в одной Москве разбивается на машинах сорок тысяч, не меньше. Ну какая разница – чума это, или люди в этих самодвижущихся коробках расшибаются? В этом смысле для опасности человеческой жизни очень мало что изменилось. Сегодня тот же день, что был вчера.
А вот в том смысле, что человеческая жизнь была осознаннее, что осуществлялся некий культурно-религиозный проект, что было ощущение причастности к этому проекту, ощущение своего места в мире, небесполезности усилий прилагаемых. Возможность взаимодействовать с храмом. Сейчас художник ничего храму дать не может, потому что храм закрылся, храм испугался и отринул от себя любое свободное творчество. И это произошло так давно, что сейчас любые попытки внести его туда обратно в храм приведут к чудовищным результатам, уже очень давно разошлись пути. Вот мы приходим в музей и смотрим на шкаф, там вырезаны из Константинополя волхвы грядущие. Мы смотрим – ни хрена себе шкафчик. А почему? Потому что человек, который его резал, понимал, что строится храм, что его могут позвать резать алтарь. То есть у него было такое место, где он не только мог получить божественную благодать и силу, он мог отдать в обратном направлении, и это возвышало и облагораживало всю его жизнь. Если у тебя цель – вырезать алтарь для церкви, то ты и шкаф будешь резать, как алтарь. Если нет этой святыни, этой точки приложения, все будет пусто. Как это ни печально признавать, время у нас сейчас достаточно дикое.
- Вы записали очень интересный альбом «Уходящее солнце». Он не стал, к сожалению, альбомом года, потому что не многие смогли его услышать. Естественно, альбом года – это тот, который слышали все. Куда далее будет двигаться «Оргия Праведников»?
- У нас, конечно, ситуация тяжелее, чем в Европе. Нам сильно досталось в 1917-м году, и икается до сих пор. В той же Европе возможностей все-таки больше у музыкантов, у наших коллег. Они раньше нас растут в профессиональном смысле, есть структуры, которые их поддерживают. Примеры, которые в Европе существуют, они для нас ориентиры. Конечно, мы будем идти в том направлении, чтобы этот альбом стал событием и в национальном масштабе, и в мировом масштабе. То есть мы, разумеется, скорее умрем от старости прежде, чем этого дождемся. Но, тем не менее, меньше цель ставить перед собой просто не имеет смысла, а уж до куда ты дойдешь на этом пути, – это дело вообще десятое.
Есть пример группы Rammstein, которая объединила в себе самое яркое, что есть в германской культуре вообще. Они все объединили: германские народные песни, театр Бертольда Брехта, рейнских мистиков, немецких романтиков, культуру третьего Рейха, немецкое садо-мазо – самое омерзительное в мире, поэтому самое запоминающееся, немецкий металл, немецкое евродиско, немецкую техномузыку, электронную музыку типа Kraftwerk. Все это оказалось сплавленным в некий когломерат. Они просто брали самое яркое, чем Германия отличилась. И вот всемирная известность. В результате что они сделали – они сняли с немцев ощущение национальной вины, которое после Второй Мировой войны на них было. Шестеро комедиантов, художников, сумасшедших сделали то, что не могли сделать политики, не могли сделать серьезные композиторы, никто не мог сделать. Rammstein это сделали. Немцы вздохнули и поняли: «Мы – немцы, это клево».
Совершенно вселенская группа Red Hot Chilli Peppers, которая тоже взорвала мир. Такой взрыв! Индейские боги пришли и заявили свои права на Американском континенте.
«Оргия Праведников» пытается объединить все самое ценное, что было в русской культуре, и создать некую неразрывную целостность. А стратегически мы попробуем взять штурмом тот же запад, покататься по фестивалям тамошним
- Обычно музыканты говорят, что все, о чем мы поем, это на самом деле о любви. А ты можешь так сказать?
- Да, конечно. Потому что вообще искусство – это рассказ о любви. Любовь между мужчиной и женщиной – бесконечно частный случай этой любви, я говорю о Божественном Эросе, Любви, которой держится мир. Мы стараемся рассказывать истории путешествий любви, – прекрасных или ужасных, неважно. В этом смысле нет принципиального значения, что с этой любовью происходит, с ней может происходит все, что угодно. Но если она есть, как объект повествования – пусть даже скрытый объект – то это уже искусство. Этой любовью мы и занимаемся.
Гуру КЕН, NEWSmusic.ru
