Летом 2001 года на Москву обрушилась театральная олимпиада. Впечатление было такое, что весь театр мира оказался у нас. А парадные театральные залы, не выдержав натиска и напряжения, выплеснули не поместившееся на улицы. Именно тогда после долгого перерыва в Россию вернулся Вячеслав Полунин, прихватив с собой буйные уличные театры, друзей клоунов и спектакль «Snowshow» («Снежное шоу», или в иной графической версии «сНежное шоу»). Его герой Асисяй вышел на сцену «Новой оперы» с чемоданом, филигранными репризами, с северным сиянием, жутким бураном и засыпал летнюю Москву снегом. засНежил.
Снег на траве. Пронзительный образ. Лирическая формула полунинского театра. И именно так - «Снег на траве» называется книга Юрия Норштейна, вышедшая недавно в издательстве ВГИКа. Произведения Полунина и Норштейна многое сближает: нелинейное, субъективное время, время, движимое рывками воспоминаний; непреодолимое обаяние персонажей; сложность художественных ассоциаций…, но в том числе и этот образ. Визуальной рифмой к названию книги режиссера, оказывается не только огромное зеленое яблоко, медленно падающее на снег в его картине «Сказка сказок», но и запорошенный в июне, преображенный сад «Эрмитаж». Маленькие прямоугольные бумажки, – а, сколько восторга! и никакого разрушения иллюзии. Они и попадали в сад, точно настоящий снег, словно прилипнув к зрителям, покидающим театр.
С тех самых пор каждый год «Snowshow» будоражит Москву только не летом, а зимой. В этом году спектакль снова приехал в театр имени Вахтангова. Добавить снега сегодняшней Москве трудно, а вот обрадовать появлением Асисяя на афишах еще как можно.
Гастроли полунинского шоу стали регулярными. Журналы, анонсировавшие представления и на этот раз продемонстрировали редкое единодушие в восторженных оценках спектакля. Безусловный успех – и у журналистов, и у публики. И это при достаточно высокой цене на билеты, установленной с самого начала – уже в 2001 году билет на балкон в «Новую оперу» стоил 1000 рублей («стартовая» цена), а в партер сумма была еще солидней. В этом году нижняя граница приблизилась к 2-м тысячам, а вот верхняя достигала 7 тысяч деревянных. Так что в среднем стоимость счастливого билета осталась на уровне цен европейских. Несмотря на это, зал всегда полон.
Спектакль, состоявшийся как коммерческий проект, не перестал быть проектом художественным, не потерял своего художественного совершенства. Он задуман и устроен таким образом, что может бесконечно трансформироваться, быть более гротескным, абсурдистским, или напротив - неудержимо лиричным и трогательным. И комбинаций существует неисчислимое множество, и ни один снежный вечер не похож на другой. Итак, первоочередная причина успеха - гибкость спектакля, способность меняться и трансоформироваться "под зал".
Так скажем, буква "Н" подскочила в названии именно на московских гастролях. Чуткий Полунин уловил в зрительном зале наряду с безудержным весельем, громовым хохотом, грусть и тоску по нежности, потребность в добром человеческом общении. И ему всегда удается раскрепостить зал, как удается все, к чему прикасается странствующий клоун, будь то, интервью с рассказами о своих проделках и чужих выдумках, будь то опасный жанр уличных представлений…
Материал, из которого Полунин лепит спектакль, очень пластичный, точь-в-точь, как его главный герой Асисяй. «Снежное шоу» - уникальное театральное явление, в нем все чуть-чуть не так, все чуть-чуть непривычно. Спектакль строится как большие фильмы Чаплина: это череда отдельных сцен-реприз, имеющих свою четкую композицию. Из каждого гэга, лежащего в основе той или иной сцены, клоун делает маленький спектакль, выжимает максимум возможного. В данном случае гэг – это не просто маленький ударный комический эпизод. Полунин создает сложную драматургию гэга. Некоторые из сценок хорошо знакомы еще по лицедейским временам. Но, обретя свое место в целом спектакле, будучи смонтированы с другими эпизодами, они обретают иную выразительность и иной смысл. Хорошо знакомая пантомима – Асисяй подходит к стойке-вешалке, на которой висит пальто и шляпа.
И по одному взгляду этого всклокоченного человечка в отчаянно желтом комбинезоне, с мягкой, пружинящей пластикой, догадываешься, что пальто на вешалке в его воображении стало человеком. Рука Асисяя незаметно ныряет в пальто, и фантазия превращается в сценическую реальность. Уже и у зрителей нет сомнения, что это человек, и друг героя. Всякий раз, удивляясь мастерству мима, пристально следишь, как развиваются отношения персонажей. За крохотный отрезок времени они успевают ссориться и мириться, а в конце, прощаясь, обняться. Асисяй отходит в сторону, а вместо друга – шляпа и пальто на вешалке. И в этот миг переворачивается, переосмысляется весь номер, который, на самом деле, рассказывал историю об абсолютном одиночестве. Когда этот номер существовал автономно, он не был столь трагичен.
То, что единица сценического измерения "Снежного шоу" - гэг, становится еще одной причиной успеха "Снежного шоу". Его легко воспринять любой аудитории, независимо от возраста, социального статуса и вкуса.
В спектакле вообще сквозит дыхание Вселенной. В финале есть эпизод, когда вся сцена превращается в снежную крепость (ширмы синие на протяжении всего представления, разворачиваются тыльной стороной, которая обтянута белым материалом, похожим на вату), освещенную всеми цветами радуги – северное сияние. И вдруг начинается страшная вьюга, буран, которую Асисяй встречает лицом к лицу, как беззащитная птица, сопротивляясь стихии мира. И это финал действия сценического, но не действия как такого. Как только буря стихает, в зал летят разноцветные шары. А Асисяй спускается в зал и тихо наблюдает за тем, как все люди начинают друг другу перебрасывать шары, друг на друга смотреть, улыбаясь, и вежливо разговаривать. Куда-то исчезают снобизм и агрессия, а остается счастье. И все вдруг замечают, что вокруг... люди. И не приходиться жалеть, о сумме, выложенной за билет и сопоставимой с расценками психотерапевта, поскольку «Снежное шоу» действует безотказно и эффективно. |
